Аркадий Аверченко. Рассказы (юмористические). Книга вторая * 1911 год издания . *

С-Петербург . Издательство Шиповник . 1911 год.

твёрдый пепреплёт эпохи.

204 страницы .

размер книги 16 х 20,5 х 1,5 см.

Прижизненное издание.

содержание :

Отец. - Городовой Сапогов. - Граф Калиостро. - Яд. - Незаметный подвиг. - Геракл. - Сухая масленица. - По ту сторону. - Магнит. - Ихневмоны. - Жена. - Альбом. - Два преступления господина Вопягина. - Шутка. - В зелёной комнате. - Исчадие города. - Анекдоты из жизни великих людей. - Дурная наследственность. - Одинокий Гржимба. - Вино. - Чудеса. - Петухов. - Случай с Патлецовыми. - Аргонавты. - Смерть девушки у изгороди. - Мальчик с затёкшим глазом.

Аркадий Тимофеевич Аверченко ( 1881-1925 ) - русский писатель, сатирик, драматург и театральный критик, редактор суперпопулярных журналов " Сатирикон " и " Новый Сатирикон ". С конца первого десятилетия прошлого века в России, нигде официально не утверждённый титул короля смеха, принадлежал Аркадию Аверченко. Из-под его пера вышло несколько тысяч рассказов, фельетонов, пьес, стихотворений, рецензий на спектакли... Современники считали его одним из лучших юмористов своей эпохи и ставили его имя в один ряд с Марком Твеном, Джеромом К. Джеромом и Ярославом Гашеком. Многие сопоставляли его с ранним Чеховым. Аверченко затрагивал в своём творчестве разные темы, но главный его " герой " - это быт и жизнь обитателей Петербурга: писателей, актёров, судей, городовых, купцов, горничных, чиновников и мн. др., не блещущих умом, и всегда очаровательных дам. Его поклонником был Николай II. Есть легенда, что Аверченко приглашали в Царское Село выступить перед Императорской семьёй. А в 1921г. Ленин, прочитав книгу " Дюжина ножей в спину революции ", назвал её " высокоталантливой ", невзирая на выраженное в ней настроение " озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца ". Интересно отметить, что один из старых сборников рассказов Аверченко нашли в Екатеринбурге, в комнате расстрелянного царя, а более свежий в кабинете только что умершего вождя мирового пролетариата. И в эмиграции Аверченко, в отличие от многих других писателей, не потерял себя, не голодал, а много работал, выступал с концертами, был успешен. И внешне оставался прежним: тот же мягкий юмор, то же доброжелательное отношение к людям, но угадывалась какая-то надтреснутость. Он скорбел по России, замученной, истерзанной, и порой эта скорбь трагически откликалась в его новых рассказах.